Впереди мелькал силуэт худого мужчины. Он мчался, цепляясь подошвами за мокрый асфальт и прижимал к груди чёрный портфель.

Переулок был узкий, залитый отражениями вывесок — «Мясо 24/7», «СитиКофе», «Почини себя». Город дышал ядом и рекламой. Лея слышала только удары сердца, и отдалённое эхо шагов преследуемого.

— Стоять! — крикнула она, но звук утонул в гуле сирен.

Он оглянулся — на миг, всего на долю секунды. Этого хватило. Лея резко подняла руку, выстрелила. Пуля врезалась в стену рядом, осыпав мужчину искрами штукатурки. Он споткнулся и рухнул на землю.

Она подошла к нему медленно, уверенно. Каблуки стучали по асфальту, точно отмеряя приговор.

Склонилась. Пальцы уверенно вырвали портфель из его рук.
— Плохая ночь, чтобы убегать, — сказала она, глядя ему прямо в глаза.

Ночь не кончилась. Она просто сменила декорации.

Теперь вместо дождя — капли воды, падающие с волос на клавиатуру. Вместо сирен — шум старого вентилятора, запах бумаги и дешевого кофе.

Лея сидела за столом, закутавшись в мокрое пальто. Пальцы печатали отчёт о погоне: задержан, доставлен, вещественные доказательства приобщены.

Капитан Воррен сидел у кофейного автомата.

Его рубашка была мятая, взгляд — усталый. Он бросил папку на стол перед Леей.
— Новое дело, — сказал он.

На обложке — фото. Мужчина лет сорока трёх, бледный, как гипс. Глаза открыты. И ничего не видят.

— Умер во сне. Без следов насилия. Один, в закрытой квартире. Пятый за месяц.

У дверей остановилась, обернулась к Воррену:
— Если под кроватью что-то шевельнётся — зови. Я знакома с местными.
Дверь закрылась, и лампа качнулась от сквозняка.

Лея стояла у двери первой квартиры и смотрела на табличку, где имя почти стерлось: «Р. Михельсон». Мужчина сорока трёх. Нашли вчерашним утром…

Кровать выглядела так, будто кто-то метался всю ночь: простыня спутана, одеяло сбито на край. В самом центре — большая, чёткая вмятина.

Лея подошла ближе, присела. Под кроватью был след. Как будто кто-то лежал там долго, прижимаясь спиной к полу. И песок. Сухой, серый. Она достала пакетик, собрала пробы.

Потом остановилась, наклонила голову — и заметила часы на прикроватной тумбе.

3:03.

Замерли. Тик не возобновился, даже когда она потрясла их.

Вторая квартира была другой.

Женская. Уютная. Наполненная мелочами, в которых люди оставляют следы своего характера: аккуратно сложенные книги, плед в мягкой корзине, записка на холодильнике, где кто-то напоминал себе «купить масло».

Пахло лавандой и кошачьим кормом — как будто хозяйка просто вышла на минуту и вот-вот вернётся, смешно извиняясь за беспорядок, которого тут никогда не было.

Тело забрали час назад. Но отпечаток остался — на простыне, словно тень человека.

Она тоже умерла ночью. В ту же ночь.
Лея подошла ближе. На подоконнике — кошачья миска, полная. Кошки нет.

Она снова присела, заглянула под кровать. И замерла.

На полу — глубокие царапины. Как от когтей. Но не кошачьих — длиннее, ровнее, будто кто-то царапал ногтями в панике. Лея сжала кулак.

— И у неё тоже… — прошептала девушка. — 3:03.

У прикроватной тумбочки она заметила остановившиеся электронные часы.
Две смерти. Две квартиры. Одна ночь. Одна минута, в которой оба сердца перестали биться.

И следы — разные, но одинаково невозможные.

Лея глубоко вдохнула, прошла мимо них и села к столу.
Они не тронули её. Они никогда не трогали. Просто были.
И этого хватало, чтобы не спать.

Окно открыто. Город гудел вдалеке, шумел, жил.
На столе лежали пакетики с уликами — песок, пыль, фотографии царапин.
Те же следы, что на стенах её собственной квартиры.
Она глянула на часы.

3:03.

Совпадение? Или знак?
Лея устало провела рукой по лицу.

Вспомнила имя: Доктор Мор, психотерапевт, консультировал одну из жертв по вопросам бессонницы.

— Бессонница, — хрипло усмехнулась она. — Прямо мой профиль.
Тени дрогнули. Один из волков поднял голову, следя за ней глазами.

Она встала, собрала папку и направилась к двери.
Город вспыхнул отражениями неона на мокром стекле автомобиля.

Ключ провернулся в зажигании, завела мотор.

Ночь густела, когда она припарковалась у старого здания с табличкой:
«Доктор Эдвард Мор. Психотерапия сна и травмы».

Лея поднялась по ступеням, постучала.
— В это время приходят только те, кто не спит. Вы — из таких?
— Я из тех, кто ищет ответы, — сказала Лея.

Пауза. Потом дверь открылась. Доктор Мор стоял в полумраке. На лице — вежливая улыбка.

— Тогда проходите, детектив, — сказал он тихо.
Коридор был просторным, стены — цвета утреннего неба, запах — тёплого кофе и старой бумаги.

Она ожидала встретить холодную клинику. Вместо этого — уютный кабинет, больше похожий на библиотеку.

Доктор жестом пригласил гостью сесть. Лея осторожно опустилась в кресло, скрестив руки.

— Двое умерших, — сказала она. — Ваши пациенты.
Мор кивнул.
— Да. Они приходили с похожими жалобами. Ночные кошмары. Сильнейшая тревога. Женщина говорила, что чувствует, будто кто-то стоит у его кровати, другой — что слышит дыхание под полом.

Лея нахмурилась.
— И вы не связали это между собой?
— Связал, — спокойно ответил он. — Но психика — не уравнение. Нельзя подставить цифры и получить монстра.
— Иногда можно, — мрачно сказала Лея.

Она подняла глаза. В его взгляде не было жалости. Только тёплое, внимательное понимание — то, к чему она так и не привыкла.
— Бывает, те, кто слишком долго смотрят во тьму, начинают видеть то, что другие не могут. Это не болезнь, Лея. Это чувствительность. Ваш ум просто перегружен.

Его слова звучали почти как спасение, и это раздражало её.
— Вы говорите красиво. Только я пришла сюда не за комплиментами.
— Конечно, — сказал Мор. — Вы пришли за ответами.

Он достал из ящика стола небольшой контейнер и поставил перед ней.
Внутри — тонкий слой песка.

Такого же, как на местах преступлений.

— Это привезли с одной из квартир, — сказал он. — Я сделал анализ. Это не почва. Это кварцевые микрогранулы — того же состава, что встречается в лабораториях по исследованию сна.
— Вы хотите сказать, это след эксперимента?

Мор поднял взгляд.
— Я хочу сказать, что сон может быть контактным. Как вирус.

Они долго смотрели друг на друга. Город за окном гудел, неон отражался в стекле, и в этих бликах Лея на миг увидела собственное лицо — усталое, но живое.

Она медленно встала.
— Вы хороший рассказчик, доктор.
— Я просто слушаю то, что другие боятся услышать.

Лея взяла контейнер с песком.
— Если этот вирус реален — я его найду.

Мор кивнул.
— Я вам помогу. Но обещайте одно: если вы начнёте видеть больше, чем нужно, — не отворачивайтесь. Иногда ответы приходят именно оттуда, откуда мы не хотим их видеть.

Она задержала взгляд, словно что-то хотела сказать, но передумала.
На выходе уже у двери обернулась:
— Вы не похожи на остальных.
— А вы — на тех, кто боится своих снов.
Лея улыбнулась.

Доктор Мор ещё долго стоял у окна, глядя, как её черный автомобиль исчезает в потоке неона.

Прошли дни. Жертв стало больше. Ничего общего у них не было. кроме того что каждый умер во сне. Каждый — с теми же следами под кроватью, с тем же песком.

Лея не спала третьи сутки. Ночь была слишком тихой, чтобы быть настоящей.

На стене её квартиры висели фотографии, нити, заметки. Мониторы мигали в темноте.

Но пазл не складывался.

Лея поняла, что ищет не улику. Она ищет сон, который всё ещё продолжается.
В одной руке — револьвер, холодный, тяжёлый, настоящий.

В другой — детский фонарик с кошачьими ушками. Маленький, смешной.

Она моргнула — один раз, другой.

Мир качнулся.

Сон накрыл её тихо, без предупреждения.

Когда Лея открыла глаза, потолок стал небом.

Над ней — облака, похожие на ватные шары. Под ногами — песок, тёплый и мерцающий.

Вокруг возвышались игрушечные башни, плюшевые звери размером с дома, гигантские солдатики застыли в вечном карауле.

Она поняла: это мир под кроватью. Мир, который всегда ждал, когда она уснёт.

Лея пошла вперёд.

Сквозь детские качели из цепей, мимо песчаных замков, по мосту из рассыпанных кубиков.

Ветер шептал имена тех, кто здесь когда-то спал и больше не проснулся.
На вершине холма стоял трон.

Игрушечный, сделанный из пластиковых деталей, собранных неуверенными детскими руками.

На нём сидел Доктор Мор.

Он выглядел почти так же, как в реальности, только моложе.
Глаза — чистые, как лёд, голос — спокоен, как море перед бурей.

— Здравствуй, Лея. Я знал, что ты придёшь.
— Где мы? — спросила она, сжимая револьвер.
— Мы — внизу. Там, куда падают сны, когда их больше никто не помнит.
— И ты их хранишь?

Мор кивнул.
— Люди приходили ко мне со своими страхами. Я помогал им. Забирал страхи сюда, чтобы они не мешали жить.
— А потом?

Он вздохнул.
— Потом они начали приносить слишком много. Страхи росли, становились сильнее людей. И в конце концов — съели их.

Лея посмотрела на песок под ногами.
— Ты построил себе королевство из кошмаров, доктор, — сказала она. — И называешь это лечением.

Мор опустил взгляд.
— Я просто хотел помочь. Люди не умеют жить со страхом.
— А я умею, — тихо ответила Лея. — Я каждый день с ним пью кофе.

Она подняла фонарик.

Мягкий луч прорезал мрак — и волки показались из песка.

Сначала один, потом ещё двое. Те самые. Её.
Они обступили трон. Мор не шелохнулся.

— Они тоже часть тебя, — сказал он. — Если отдашь им меня — что останется тебе?

— Свобода, — сказала Лея. Волки рванули.

Сон содрогнулся. Замки из песка рушились, игрушки плавились в неоновом свете.

Мор не закричал — только смотрел на неё, как человек, который наконец понял собственную ошибку.

— Ты всё ещё не понимаешь, — прошептал он. — Мы оба проснёмся в одной и той же темноте.